Asadulla писал(а):На мой взгляд довольно неумело и недальновидно себя ведет и РФ.
Упорствуя в поддержке Асада, РФ только портит отношения с властями других стран арабского мира и ставит под угрозу свои позиции в Сирии, включая военно-морскую базу (в Тартусе) и торговлю оружием. Все равно рано или поздно режим Асада падет, а вот пришедшее на его смену новое парвительство будет помнить как РФ яростно защищала этот режим.
Похоже провалы в Ираке и Ливии так ничему и не научили РФ.
Кроме того, благодаря свое умелой "дипломатии", РФ умудрилась влезть во внутриисламские распри как страна поддерживающая шиитов против суннитов. При этом ставка делается на два не самых преспективных режима - Асада и Ахмадинежада.
Согласен. У России ранее был хороший рейтинг и хорошее к ней отношение в арабском мире, кончится вероятно тем что в сознании людей Россия будет восприниматься как враг номер 1, а отношение к США улучшится.
Асада все равно свалят, дело даже не в союзе США-НАТО-ССАГПЗ (Катар и Саудовская Аравия) -Турция (коротко СНСТ), а в том что народ задолбался там. Людей убивают, а они на следущее утро снова выходят на улицы против режима под пули. Пройдена некая черта, людей так довели что плевать на все, лишь бы режим свалить. Не доведи режим Асада свой народ до такого состояния никакие СНСТ не смогли бы сделать так чтобы люди так отчаянно воевали.
к примеру отрывок из рассказа одного армянского журналиста что был в Сирии, ярого россиефила и натофоба.
Мы в городе Аль-Кисва. Наша машина едет в конвое: наблюдать за тем, как наблюдатели из лиги арабских государств (далее — ЛАГ) наблюдают за ситуацией в Сирии. С нами представители правительства, поэтому мы ожидаем скучных протокольных съемок.
Но все меняется, когда парень лет 16-ти начинает кричать в окна всех машин проезжающего конвоя: «Я хочу видеть повешенным президента Асада! Я хочу чтобы он сдох!».
Сопровождающая нас сирийка на какое-то время просто отключается. Ее взгляд расфокусирован, челюсть отвисла.
- What he was saying, Diana? What?
- I just cant believe I heard it. Its imposible.
Это значит, что мы въехали в Аль-Кисва.
Как только наш конвой останавливается на одной из центральных улиц города, и наблюдатели из ЛАГ выходят из машин, от стен начинают отделяться люди, стоявшие там, и стремительно приближаются к нам. Поднимается жуткий гвалт, за несколько секунд мы попадаем в муравейник. Но муравьи здесь не они; мы. Они — муравьеды. И их сотни.
Меня кто-то трогает за локоть. Я оборачиваюсь — за мной стоит пожилая женщина в черном. Она плачет и говорит мне что-то по-арабски. Я пытаюсь найти Диану, нашу переводчицу, но она куда-то делась. Я пробиваюсь к оператору и отрываю его от съемок толпы, которая уже начала скандировать какие-то лозунги:
- Пойдем, надо снять женщину, она что-то рассказывает.
И вот мы снова около нее. Теперь она говорит уже на камеру, я стою перед ней и многозначительно киваю, не понимая ни слова, пытаясь выказать сострадание ее горю мимикой и прикосновениями — больше нечем.
Много позже, когда мы будем отсматривать материал в отеле, и Диана будет переводить нам интервью с людьми, которых мы записали, я узнаю, что она говорила:
- Одного моего сына солдаты расстреляли у меня на глазах. Второй был арестован 4,5 месяца назад и я ничего о нем не знаю. Я хочу своего сына.
В отдалении слышится стрельба.
Толпа становится все больше, начинается шествие. Оно увлекает нас вглубь Аль-Кисва. Люди что-то скандируют. Я нахожу Диану:
- Просто скажи мне, я хочу точно понять, вот сейчас они кричат за режим или против?
В ее глазах удивление:
- Почти все они потеряли свои близких от рук этого режима. Конечно, они против.
От этого разговора меня отрывает взрослый мужчина. Он что-то кричит и активно жестикулирует.
- Диана, что он говорит?
- Он говорит, что как только пресса и наблюдатели уедут, правительственные войска войдут в город и расстреляют их за то, что они вышли на улицы. Он говорит, что вы не должны уезжать, иначе их всех убьют.
Я оглядываюсь вокруг и чувствую, что арабский язык уже не нужен, чтобы понимать, что они говорят. Вот подросток, лет 14-ти. Он кричит что-то в камеру BBC, показывает как стреляют из автомата и все время произносит «Асад». И я перевожу его: «Идите сюда, президент Асад, расстреляйте меня! Расстреляйте меня!». Вот женщина. Она плачет и кланяется наблюдателю из ЛАГ; она пытается поцеловать его руку, все время говорит «Аллах» и плачет, плачет, плачет. И я перевожу ее: «Не уезжайте. Вы уедете и они убьют наших детей». Вот взрослый мужчина. Он показывает на дверь своего дома, потом на переулок напротив, потом что-то говорит. И я перевожу его: «Они обстреляли мой дом вот отсюда. Потом пришли и забрали одного моего брата. Второго — расстреляли на месте. Они даже не дали мне похоронить его».
Я приглядываюсь — действительно: все стены кругом, все двери изрешечены пулями. Зияющие отверстия на всех металлических поверхностях. Битые стекла. В них стреляли. Правительственные войска их расстреливали. Сирийские военные, не какие-то «вооруженные группы». За что?
Я нахожу человека, который может ответить мне на этот вопрос без переводчика. Он что-то говорит на камеру нашему оператору. Тот задает вопрос. Значит он говорит по-английски. Я пробиваюсь к нему через толпу.
- Они пришли оттуда, - показывает в переулок. - Солдаты президента Башара Асада. Они расстреляли у этой стены 10 человек. Всех выстрелами в голову. - Он показывает следы от пуль на стене напротив него, но среди сотен голов и плеч, окружающих нас, невозможно досчитать до десяти.
- За что? За что они их расстреляли?
- Они убивают нас, потому что мы хотим свободу. Мы больше ничего не хотим, просто свободу. Вы же из России. Они расстреливают нас из вашего оружия. Вся сирийская армия носит русское оружие.
До меня доходит, что здесь никто не говорит нам «Спасибо, Русья!». До меня доходит, что несколько минут назад ко мне подошел человек и спросил:
- Русья аль-Яум?
И когда я кивнул, он провел рукой по горлу.
Несмотря на это, меня задевает это замечание про русское оружие и я достаю карту, которая кажется мне козырем в рукаве:
- Вы хотите, чтобы здесь, на вашей земле, были солдаты НАТО?
Я уверен, что на такой вопрос никто не сможет ответить положительно. Я еще не знаю, что через минуту моим представлениям о мире будет нанесен один из самых радикальных ударов:
- После того, как солдаты президента Асада убили стольких из нас, да. Мы хотим НАТО. We want NATO.
Мужчина видит по моей реакции, что я ему еще не поверил. И он кричит во всю силу легких, сложив ладони у рта:
- We want NATO!
Я уверен, что вот сейчас-то он и останется в дураках. Но мой козырь на поверку оказывается шестеркой. Стройный хор глоток подхватывает и кричит, но уже не по-арабски: WE WANT NATO, WE WANT NATO. Я оглядываюсь кругом и вижу, что кричат все. Все. Все. WE WANT NATO! WE WANT NATO! WE WANT NATO! Я стою посреди площади, окруженный сотнями людей, и вижу их как будто в первый раз. WE WANT NATO! Они бедны и плохо одеты, у них грязный нездоровый вид, и они кричат «WE WANT NATO!». И я понимаю, что Хиллари Клинтон им за это не платит.
Когда мы уезжаем из Аль-Кисва, люди разбегаются по домам также быстро, как до этого появились на улице. В зеркало заднего вида я смотрю на город, который был там до нашей поездки сюда, и останется после; на город, в котором живут люди, которые никому не нужны. Люди, про которых наблюдатели ЛАГ напишут свои отчеты, а мы покажем свои сюжеты, но на которых нам всем по-настоящему плевать, потому что никто из нас не останется с ними. Это наша работа — ехать дальше, это их жизнь — спрятаться и спастись, или быть арестованными или замученными в тюрьме, или расстрелянными. Это наша командировка, которую мы отбарабаним, не высыпаясь, иногда рискуя перед своими камерами, выкладываясь до конца в своем деле, а потом ужиная в конце дня в каком-нибудь ресторане, размещая записи в своих блогах и засыпая на мягких кроватях, чтобы с утра повторилось все то же самое. А они останутся там. У них свое «то же самое». И если есть какой-то смысл в журналистике, то только тот, чтобы их «то же самое» стало хоть чуточку лучше. Но эта мысль не утешает, она вызывает только пустоту.
Я смотрю в зеркало заднего вида на город, который мы покидаем, а в голове застряло, как заевшая пластинка, «WE WANT NATO».
вот этот отрывок характеризует ситуацию по предполагаемому будущему отношению к России в регионе среди арабов
До меня доходит, что здесь никто не говорит нам «Спасибо, Русья!». До меня доходит, что несколько минут назад ко мне подошел человек и спросил:
- Русья аль-Яум?
И когда я кивнул, он провел рукой по горлу.