Восстания в "Курдистане"
Добавлено: 12 апр 2013, 11:49
С конца XIX века, когда курды в политическом отношении лишились всех автономистких признаков, и зарождается национально-освободительное движение курдов, первым этапом которого стало восстание шейх Обейдуллы.
Восстание 1880 года под руководством шейха Обейдуллы, являвшееся по сути первым общенациональным восстанием курдов, стало важнейшей вехой в становлении современного курдского национально-освободительного движения. Это восстание представляло собой также первую попытку этнополитической консолидации курдов. В то же время, с геополитической точки зрения судьба этого известного выступления курдов являлась объективным и закономерным итогом процесса формирования регионального баланса сил, исключавшего возможность национально-политического самоопределения курдов в любых возможных формах и стала своеобразной моделью будущих курдских инсуррекций, а последующая судьба шейха Обейдуллы стала первой в ряду похожих судеб других курдских лидеров. Всё это придаёт особую значимость изучению геополитических уроков восстания 1880 года.
Вторая половина XIX века, в особенности его последняя четверть, было временем глубокого системного кризиса Османской империи и Ирана. Это привело к значительному усилению как социально-экономического гнёта, так и военного давления на "внутренние колонии", такие как Курдистан, для увеличения поступлений в казну и предотвращения объективно нарождавшихся центробежных тенденций восстающих на освободительную борьбу народов окраин империи, что не могло не вызвать недовольства населения этих территорий.
В 1879-1882 гг. в Османской империй прокатилась серия крупных курдских выступлений и восстаний, кульминацией которых было восстание шейха Обейдуллы, географическим ареалом которого являлись территории, находящиеся в самом центре курдистанских земель, в ванско-урмийском междуморье (межозерье).
Шейх Обейдулла (род. в 1829 г.), происходивший из древнего рода известных далеко за пределами Курдистана священнослужителей и являвшийся главой ордена накшбенди и авторитетным вождём, главной целью которого было создание независимого Курдистана, был гибким политиком. Например, во время русско-турецкой войны Обейдулла согласился вместе со своими последователями выступить на стороне турок для расширения своих сфер влияния, намереваясь впоследствии повернуть против них. Успехи России в войне с турками способствовали дезертирству из 5-тысячного отряда Обейдуллы и возвращению самого шейха в Хакяри для подготовки курдского восстания. Немалую роль в решении Обейдуллы восстать против турок и попытаться создать курдское государство, кроме его патриотизма, сыграло также то обстоятельство, что он был одним из богатейших землевладельцев в Курдистане, имел крупные табачные плантации. Вследствие этого Обейдулла был заинтересован в развитии торговли, преодолении анархии и прекращении бесчинств турецкой администрации в курдских района. То есть, одной из причин восстания были экономические интересы курдского националиста. В этом контексте Обейдулла отмечал, что "эти два правительства (Турция и Персия. - Н. М.) - пиявки, мешающие нашему развитию" (1).
Обейдулла был первым курдским общенациональным лидером и пытался использовать этот свой статус для объединения многочисленных курдских вождей. В конце июля 1880 года ему удалось собрать в своей резиденции в Шемдинане(2) первый в истории Курдистана съезд вождей курдских племён. Через некоторое время совещание курдских лидеров под руководством Обейдуллы состоялось в его родном селении Нери.
Подготовка восстания осуществлялась, главным образом, в Хакяри. Наряду с огромным авторитетом здесь шейха, немалое значение придавалось геополитическому и военно-стратегическому значению этого района. С военно-стратегической точки зрения Хакяри представлял собой труднодоступный для турецких войск горный район, а его геополитическое значение определялось нахождением в центре Курдистана и на стыке турецко-иранской границы. Отсутствие пограничного контроля, турецко-иранские пограничные противоречия и слабая территориальная организация иранского государства позволяли подключить к восстанию материальные, территориальные и людские ресурсы Иранского Курдистана, в особенности геоэкономически богатого района Урмии, который лорд Керзон назвал "иранской Ломбардией". В то же время мышление общекурдистанскими (панкурдистанскими) категориями и понимание геостратегической уязвимости Центрального Курдистана (например, района Хакяри), определяло желание Обейдуллы в качестве столицы курдского будущего государства избрать Мосул(3). Обейдулла комплексно рассматривал курдский регион, желая устранить геоэкономическую и геостратегическую несамодостаточность района Хакяри сочетанием с функциональными особенностями других частей Курдистана. При этом в дальнейшие планы шейха входило также использование ресурсов Иранского Азербайджана и его центра Тебриза, то есть всего Северо-Западного (курдистано-азербайджанского) Ирана. Выступая на совете курдских вождей в селении Нери Обейдулла заявлял, что, освободив иранских курдов, и "…сделавшись владетелями такой богатой и плодородной страны, как Адербейджан, (мы. - Н. М.) будем иметь неисчерпаемый источник для войны с другим врагом нашим, османами. Что касается наших гор, то они не в состоянии прокормить нас"(4). Таким образом, исходя из территориальных императивов Курдистана и функциональных особенностей отдельных его частей, Обейдулла рассматривал пространственный смысл(5) Курдистана как органичное сочетание геополитически и военно-стратегически важного, крайне периферийного для Османской империи, горного центрально-курдистанского региона с геостратегически важным в ближневосточном центре южнокурдистанским (Мосульским) регионом и геоэкономически богатым Иранским Курдистаном. Курдистан мог выжить, по его мнению, лишь как единый пространственный (территориальный) организм.
Особое значение Обейдулла придавал международной обстановке и необходимости заинтересовать какую-либо великую державу. Так, сразу же после открытия российского вице-консульства в Ване Обейдулла направил туда своего посланца Саида Мохаммеда Саида с предложением сотрудничества. Примечательно, что посланец шейха пытался заинтересовать русских военно-стратегическими мотивами и обращал внимание российского вице-консула на важное стратегическое положение, занимаемое курдами, и на то, что в случае войны России с Турцией и Англией "курды могут оказать большое влияние на исход кампании, ибо наиболее важные горные проходы в Ванском и Диярбакырском вилайетах находятся в их руках"(6). Объясняя своё предпочтение России Англии, он отмечал, что "лучше быть на стороне льва, чем лисицы"(7). Однако Россия очень осторожно относилась к курдам, рассматривая их как лишь "один из элементов… слабости и разрушения" Турции, как одну из её язв(8), и понимая, что они ведут "двойную игру"(9).
Немалое значение шейх Обейдулла придавал также созданию благоприятного имиджа восстания и его «прогрессивного» характера. Так, во время вторжения в Персию (Персидский Курдистан), его зять и один из ближайщих соратников шейх Мохаммад Саид заявлял британскому генеральному консулу и американским миссионерам, что целью Обейдуллы является «уничтожение разбойников (говоря современным языком – «антитеррористическая операция (кампания)». – Н. М.), восстановление порядка на границах Турции и Персии, обеспечить равенство христиан и мусульман, покровительствовать образованию, и разрешить создание церквей и школ»(10).
Сотрудничество с освободительными движениями других угнетённых народов Османской империи рассматривалось Обейдулла в качестве важнейшего фактора успеха курдского восстания. Так, например, у него имелась договорённость с шерифом Мекки и хедивом Египте об одновременном наступлении курдов с севера, а арабских сил с юга по направлению к Мосулу. Обейдулла пытался наладить связи также с ассирийским движением, однако англичане сделало всё возможное для противодействия созданию курдско-ассирийского фронта. Однако наибольшее значение он придавал правильной позиции курдского освободительного движения по отношению к другому крупнейшему этносу Восточной Анатолии - армянам. Обейдулла понимал, что турки провоцировали армяно-курдский антагонизм для того, чтобы направить курдское движение в русло противоречий с армянами, отвлечь его от магистрального антиосманского (антитурецкого) пути и "решить" армянскую проблему руками курдов. В ответ на предложения некоторых курдских вождей произвести резню армян и других христиан, Обейдулла заявлял: "Если до сих пор Порта поддерживает во всём курдов, то это с целью противопоставить их христианскому элементу в Анатолии и что если армяне будут здесь уничтожены, то тогда курды потеряют своё значение в глазах турецкого правительства"(11). Обейдулла понимал, что курды имели значение для Стамбула как противопоставление армянам и признавался: "мы в руках турок - игрушка и больше ничего"(12).
Однако, в то же время, Обейдулла резко выступал против проектов создания армянского государства на территориях, где большинство населения составляли курды, и/или использования англичанами «ассирийского фактора», по-видимому, не исключая в этих вопросах действовать вместе с турками. Так, в 1880 году Обейдулла заявлял одному турецкому офицеру: «Я слышал, что армяне собираются создать независимое государство в Ване, а несториане собираются поднять британский флаг и объявить себя британскими подданными. Я никогда не допущу этого, даже если мне придётся вооружить женщин».(13)
Весьма примечательно то обстоятельство, что будучи авторитетнейшим исламским религиозным деятелем, возводящим свою родословную к пророку Мохаммеду, шейх Обейдулла использовал свой религиозный статус для оправдания своих курдских национальных устремлений, что исторически было первым в этом роде случаем. Как правило, использование религиозного фактора (ислама) использовалось правящими кругами Османской империи и Ирана для притупления национального самосознания курдов. Узурпация турецким султаном титула халифа как бы "канонизировала" использование религии для подавления курдского этноса. В этом смысле, одним из самых наглядных примеров истории Курдистана является принуждение в 1836 году Моллой Хати эмира Сорана Мир Мухаммеда к капитуляции перед султаном-халифом. Шейх Обейдулла заявлял, что турки, используя религию, установили власть над курдами. Он называл турок вероотступниками.
Выбор начала восстания в Персидском Курдистан был обусловлен, кроме чисто геоэкономических причин, был обусловлен международным положением Ирана и его внутренними проблемами. Обейдулла считал необходимым воспользоваться благоприятным случаем. Значительные силы персиян были отвлечены конфликтом с туркменами, гератским вопросом и англо-афганским конфликтом, т. е. сосредоточены на востоке страны. Обейдулла надеялся также на дезертирство курдов из персидских войск, которые из 100 тысяч составляли более половины, и учитывая извечное турецко-иранское геополитическое противостояние и суннитско-шиитские противоречия, на невмешательство Турции в планируемые события в Иранском Курдистане. Турция, хотя и во время подготовки восстания, закрыла проходы к Хакяри(14), всё же не препятствовала подготовке восстания, временами даже подстрекая курдов.
План восстания предполагал взятие Соуджбулака и далее Тебриза, Урмии, Салмаса и Хоя. Во время подготовки восстания Иранский Курдистан, в особенности "города Хой, Соуджбулак, Урмия и Ушну стали базой для доставки восставшим оружия и боеприпасов"(15).
Восставшие без единого выстреля овладели центром Мукринского Курдистана - Соуджбулаком, и заняли Миандоаб и двинулись на Азербайджан. Однако, объявление одним из членов вновь образованного в Соуджбулаке курдского правительства под руководством сына Обейдуллы - Абдул-Кадыра, джихада против шиитов, подвигло на фанатичное и ожесточённое сопротивление против курдов исповедующих шиизм персов и азербайджанцев. Кроме того, многие отряды на пути к Тебризу стали заниматься грабежами. Всё это помогло Тегерану консолидировать антикурдские силы.
В то же время шах обратился к Англии и России убедить Турцию подавить курдов и схватить Обейдуллу. Англия опасалась, что успехи курдов могут стать причиной вмешательства России во внутренние дела Ирана вплоть до введения войск в Иранский Азербайджан, "для обеспечения российских интересов и безопасности". Россия также не была заинтересована в дестабилизации ситуации в Северо-Западном Иране. Под нажимом Англии и России, Турция, к тому времени уже почувствовавшая потенциал курдской опасности при успехе восставших в Иране, отрезала пути отступления курдским повстанцам, а великие державы оказали Ирану политическую и военно-техническую помощь. То есть, "сильнейший нажим, осуществлённый Турцией… Россией и Англией… заставил Обейдуллу свернуть знамя восстания"(16). Таким образом, сложившийся региональный баланс сил не оставлял курдам шанса на успех.
Шейх Обейдулла умер в изгнании, в Мекке в 1883 году.
(1) Цит. по: Аверьянов П. И. Курды, 1900. - С.230.
(2) Возможно, при начале вооружённой борьбы против Турции 15 августа 1984 г. повстанцы ПРК в немалой степени руководствовались и геоисторическими инстинктами, предпринимая первые военные операции в сакральных с историко-геополитической точки зрения районах Курдистана - Арухе (Эрухе) и Шемдинане (Шемдинли). В последнем, как было отмечено, в целях подготовки общенационального восстания состоялся первый в истории Курдистана съезд курдских вождей под руководством Обейдуллы, а крепость Арух 20 июля 1847 года стала местом пленения турецкими войсками под руководством Осман-паши во время "вторичного завоевания" Курдистана Бадрхан-бека.
(3) Как писал в донесении русский консул в Табризе Кребель послу в Тегеране Зиновьеву И. А. "…шейх (Обейдулла. - Н. М.) замышляет возмущение против оттоманского правительства, намеревается образовать из турецкого Курдистана независимое государство, стать во главе оного, избрав резиденцией город Мосул". (АВПР, ф. "Миссия в Персии", 1877-1896, оп. 528а, д. 1202, л. 4. Цит. по: Джалиле Джалил. Восстание курдов 1880 года. - М., 1966, Приложения, с. 103.).
(4) Цит. по: Аверьянов П. И. Курды, с. 230.
(5) Термин "пространственный смысл" (Raumsinn) принадлежит одному из "отцов" геополитики Фридриху Ратцелю (1844-1904) и обозначает "некое особое качество, присущее географическим системам и предопределяющее их политическое оформление в истории народов и государств". (Дугин А. Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. - М., с. 35.)
(6) АВПР, ф. "Посольство в Константинополе", 1879, д. 1565б, л. 6а. Цит. по: Джалиле Джалил. Восстание курдов, с. 55).
(7) Джалиле Джалил. Восстание курдов, с. 54.
(8) Аверьянов П. И. Курды, с. 106.
(9) Халфин Н. А. Борьба за Курдистан, с. 40.
(10) Jwaideh W. The Kurdish nationalist movement: its origins and development. Unpublished Ph. D. thesis, 1960, Syracuse University, p. 233. Цит. по Martin van Bruinessen. Mullas, Sufis and Heretics: the role of religion in Kurdish society. Collected articles. – Istanbul: ISIS Press, 2000, p. 202.
(11) Цит. по: Аверьянов П. И. Курды, с. 228.
(12) Цит. по: Джалиле Джалил. Восстание курдов, с. 91.
(13) Jwaideh W. The Kurdish nationalist movement, p. 233. Цит. по Martin van Bruinessen. Mullas, Sufis and Heretics, p. 202, сноска.
(14) Джалиле Джалил. Восстание курдов, с. 56.
(15) Джалиле Джалил. Восстание курдов, с. 53.
(16) История Курдистана. М., 1999, с. 183-184.
Нодар Мосаки
Старший научный сотрудник
сектора курдоведения и региональных проблем
Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока
Института востоковедения Российской академии наук