Русско-Шведская война в 1700-1721
Добавлено: 21 окт 2013, 00:49
Главнокомандующим шведской армии был назначен граф Карл Эмиль Левенгаупт
Славнитский Н. Р.
Мероприятия русского командования по обороне северо-западных рубежей в начале 1708 года // V веков мировой истории. СПб., 2007. С. 13-19.
В конце 1707 г., когда стало ясно, что Карл XII вскоре двинется в Россию, перед русским командованием впервые встал вопрос, на каком направлении противник (в данном случае шведский король) нанесет главный удар? В конце февраля 1708 года Петром I и его окружением было выдвинуто пять версий возможного действия шведов:
1) Главные усилия Карла XII будут направлены на отторжение Ингерманландии. Для этого, предоставив Г.И. Любеккеру действовать из Финляндии, король, маскируя свои передвижения из Литвы действиями конницы против русской полевой армии, переправится через Двину, соединится с А.Л. Левенгауптом и, совместно с ним, будет атаковать Петербург.
2) Предоставив Г.И. Любеккеру действовать из Финляндии и ограничиваясь в Лифляндии имеющимися там гарнизонами, король подтянет в Литву большую часть войска А. Л. Левенгаупта. После соединения с ним он обрушится на войска главной русской армии и в случае нашего отступления направится на Москву или на Украину.
3) Шведы могли оперировать одновременно и к стороне Петербурга, и внутрь наших рубежей, то есть корпуса А.Л. Левенгаупта и Г.И. Любеккера будут наступать на Ингермонландию, а главные силы короля – на полевую армию.
4) Ограничиваясь на Лифляндском и Финляндском театрах обороной, Карл XII мог увлечься планом наступления через Волынь к Киеву.
5) Не исключалась и возможность движения шведского короля в Польшу против Августа II, вновь вступившего в переговоры с Петром I.[1]
Надо сказать, что Петр I в письме к А.Д. Меншикову 29 января 1708 г. высказал предположение, что Карл XII будет действовать по первому варианту: «... чаю, совершенно ко Пскову, и оставя оной вправе, а Дерпт и Нарву в левой, чрез Измену меж озерами вступит к Новугороду, дабы тем коммуникацию разрезать в Ингрии; и сие может лехко учинить, ежели мы не упредим; а когда, стоя там, дождется апреля, тогда будет морем получать себе провиянту сколько надобно, так и овса для лошадей...»[2] Это же предположение он высказал и в письме, написанном 18 февраля.[3]
В связи с этим русским командованием был предпринят ряд мер по укреплению северо-западных рубежей. Особенностью этого направления являлось то, что войска здесь могли опираться на целую группу крепостей - Санкт-Петербургскую, Псковскую, Шлиссельбургскую, Нарвскую. С моря подступы к Петербургу прикрывали Кроншлот и укрепления острова Котлин. Поэтому одной из основных задач стало приведение крепостей в надлежащее состояние. При этом русское командование не забывало и об остальных возможных направлениях наступления противника, и там также проводились различные мероприятия по усилению обороны.
Русские войска в феврале 1708 г. были разделены на три группы. Главная армия, насчитывавшая 57 500 человек, под командованием Б.П. Шереметева расположилась на восточном берегу рек Улла и Березина. Ингерманландский корпус адмирала Ф.М. Апраксина, состоявший главным образом из пехоты (17 полков численностью до 20 000 человек), а также 4500 человек конницы (всего 24 500 человек), располагался в районе Нарвы и Петербурга. Кроме того, отдельный корпус генерала Р.Х. Боура должен был противодействовать А.Л. Левенгаупту, находившемуся в Риге. Точная численность корпуса Р.Х. Боура не установлена, по мнению А.З. Мышлаевского, в нем насчитывалось 5-6 тысяч человек конницы под непосредственным начальством самого Р.Х. Боура и 9-10 тысяч человек пехоты под командованием генерала фон Вердена.[4] С ним согласны Е.В. Тарле и Л.Г. Бескровный, считавшие, что у Р.Х. Боура было 16 тысяч человек, а у Ф.М. Апраксина - 24 500 человек.[5] П.К. Гудим-Левкович считал, что у Р.Х. Боура имелся 5-тысячный кавалерийский отряд, а у Ф.М. Апраксина имелось вместе с гарнизонами около 22 000 человек.[6] В.И. Геништа писал, что армия Шереметева насчитывала 71 000 человек, драгунский отряд Р.Х, Боура – 7000 человек, а армия Апраксина - 50 000 человек[7], но последние данные, как представляется, завышены. Ф. Плотицын утверждал, что главные силы русской армии насчитывали около 60 000 человек, 20 000 человек находилось в Петербурге и 10 000 человек – в гарнизонах Новгорода, Пскова, Смоленска, Азова и т. д.[8] Однако последняя точка зрения маловероятна, так как автор не учитывает корпус Р.Х. Боура.
На военном совете в Бешенковичах был выработан следующий план действий: (С. 13)
1) Если Карл XII двинется на соединение с А.Л. Левенгауптом для действий на Ингерманландском театре через Псков, то первым их должен встретить Р.Х. Боур. Туда же двинется и главная армия. (С. 14)
2) Если А.Л. Левенгаупт двинется на соединение с королем, то Р.Х. Боур должен двигаться вслед за ним и атаковать его с тыла.
3) Если шведы станут наступать в трех направлениях, то наличная группировка сил сохраняется.
4) Движение Карла XII к Киеву через Волынь было признано маловероятным.
5) Если Карл XII повернет против Августа II, то в тыл шведам должна быть направлена большая часть конницы, а все остальные силы должны действовать против А.Л. Левенгаупта и Г.Ю. Любеккера, стремясь овладеть Ригой и Выборгом.[9]
Прежде чем переходить к подробностям этих мероприятий, хотелось бы высказать несколько предположений, почему именно Ф.М. Апраксину было доверено руководить обороной северо-западного театра. Дело в том, что боевые действия в этом районе предусматривали взаимодействие нескольких родов войск: сухопутного корпуса, гарнизонов крепостей (подчиненных губернатору Ингерманландии А.Д. Меншикову), корабельного и галерного флотов.
В данном случае возможными кандидатами на этот пост становились А.Д. Меншиков, которому следовало на время подчинить флот, или же Ф.М. Апраксин, которому было бы необходимо подчинить комендантов крепостей (в частности К.А. Нарышкину 3 февраля был послан указ «исправлять» все по указам адмирала).[10] Из этих двоих Ф.М. Апраксин отличался гораздо большей осторожностью, кроме того он уже имел опыт управления Азовской областью, очень схожей с Ингерманландией - прибрежная территория, отдаленная от основного театра боевых действий. На данном примере хотелось еще раз обратить внимание на то, что Петр I не только умел подбирать себе соратников, но и давать им поручения, наиболее подходившие для них.
В оперативном подчинении Ф. М. Апраксина, как уже отмечалось, находились гарнизоны всех крепостей северо-запада и их артиллерия.
Артиллерийское вооружение Санкт-Петербургской крепости в этот период насчитывало 322 пушки, 23 мортиры, 2 гаубицы, 98 малых мортирцев, всего 445 орудий, к которым имелось 16 575 бомб и 68 972 ядра[11]. В Шлиссельбургской крепости имелось 112 пушек и 37 858 ядер, а также 17 мортир и 2 гаубицы[12]. Кроншлот и Котлин защищало 114 пушек и 1 мортира[13]. Артиллерийское вооружение Нарвской и Ивангородской крепостей состояло из 449 орудий – 406 пушек (333 из них являлись трофейными) и 43 мортир[14]. Это были основные пункты обороны, на которые рассчитывало русское командование.
Кроме того, имели древние русские крепости, усиленные еще в начале войны земляными бастионами. Артиллерийское вооружение новгородских укреплений состояло из 115 пушек и 8 мортир[15]. В Ладоге летом 1708 г. сделали новую крепость, в которую отправили 500 человек гарнизона, а также 40 пушек.[16] Это была небольшая земляная крепость, куда были переселены все жители из Старой Ладоги (правда, И.К. Кирилов писал, что новая крепость была построена в 1703 г, но, скорее всего, он ошибся), в которой после этого никого не осталось.[17] На вооружении Псковской крепости имелось 195 пушек и 3 мортиры, однако снаряды имелись лишь к 72 пушкам (9102 ядра) и к мортирам[18].
Относительно Пскова следует также отметить, что диверсии А.Л. Левенгаупта царь опасался еще в сентябре 1707 г., поэтому приказал Ф.М. Апраксину отправить к Пскову два полка конных, «понеже Левенгопт намерен в приближении своего короля в тех местах чинить диверзию».[19] Не довольствуясь письмом к Ф.М. Апраксину, он написал также М.П. Гагарину, приказав ему со своим и Волконского полками отправится ко Пскову.[20] Но тревога оказалась ложной, и в начале ноября эти полки было приказано «поворотить» к Москве.[21]
22 января 1708 г. Петр I в письме К.А. Нарышкину, высказав предположение, что неприятель собирается идти через Ригу ко Пскову, приказал хлеб и фураж немедленно из уездов забирать в город (по-видимому, во Псков или в Нарву).[22] 25 января было послано письмо к вице-губернатору Ингерманландии Я.Н. Римскому-Корсакову, срочно разослать указы, дабы все новгородцы и псковичи собирались в Нарве, Пскове и Луках и везли в укрепленные города хлеб, фураж и пожитки (так как при приходе неприятеля все, что не увезено, будут жечь).[23]
Петр I приказал К.А. Нарышкину подготовить Псков к обороне[24], Я.Н. Римскому-Корсакову поручалось объявить псковичам собираться в трех местах: при Нарве, Пскове и Великих Луках; а А.Д. Меншиков должен был засечь все дороги (кроме псковской и смоленской).[25] Кроме того, во Псков было приказано передать всю артиллерию из Дерпта.[26] После этого Псковская крепость, артиллерия которой была усилена примерно 143 орудиями, находившимися в Дерпте[27]; становилась одним из ключевых пунктов обороны страны на Северо-Западе. Тем не менее, в конце февраля Петр I торопил Ф.М. Апраксина «крепить псковские болварки»[28], а Ф.М. Апраксин, в свою очередь, жаловался, что их подмыло водой.[29] (С. 14-15)
Таким образом, Петр I был уверен, что из Гродно шведы пойдут к Пскову и Новгороду, чтобы перерезать русские коммуникации с Ингрией и обеспечить себе по морю связь со Швецией для получения продовольствия, фуража и лошадей. Чтобы предупредить это, он приказал засечь все дороги, оставив открытой только одну, идущую от Пскова на Смоленск и Киев (по-видимому, чтобы дать возможность главным силам русской армии в этом случае подойти к Пскову). Всем жителям северо-западных уездов было предложено со своим имуществом, продовольствием и фуражом уйти в крепости (Смоленскую, Великолуцкую, Псковскую, Новгородскую, Нарвскую), а крестьянам уйти в леса и крепкие места. При этом каждый комендант должен был знать, где будут находиться люди его уезда, для чего следовало выделить людей из дворян или из других сословий, хорошо знающих все дороги и проходы в лесах.[30]
В середине февраля 1708 г. Р.Х. Боур сообщил, что А.Л. Левенгаупт приготовился к походу, поэтому он хочет отступить к Себежу, чтобы неприятель не отрезал его от наших крепостей.[31] В начале марта 1708 г. Р.Х. Боур сообщил, что А.Л. Левенгаупт собрался идти на соединение к королю.[32] В середине июля, когда стало ясно, что шведский генерал пойдет на соединение к Карлу XII, Р.Х. Боуру было приказано отпустить два пехотных полка в Нарву, еще два драгунских полка оставить при Нарве и Пскове; а самому с остальными пехотными и конными полками спешить к главной армии.[33] Однако несколько позже Петр I изменил решение и приказал оставить у Нарвы только один драгунский полк и два пехотных.[34] Но Ф.М. Апраксин распорядился, чтобы Р.Х. Боур оставил только человек 600 на худых лошадях и один пехотный полк, а остальным идти с генерал-поручиком на соединение с войсками главной армии[35]- по его мнению, они там были нужнее, а в случае, если бы А.Л. Левенгаупт повернул к Пскову или Нарве, тогда они все равно будут не нужны в виду малочисленности.
Летом 1708 г. псковский гарнизон был усилен двумя полками: Мурзенкова и Тобольским; но в середине августа Ф.М. Апраксин приказал оправить в Петербург, где складывалась опасная ситуация, 400 драгун; что было сразу же выполнено К.А. Нарышкиным.[36]
Кроме того, в начале 1708 года были проделаны некоторые работы по укреплению Санкт-Петербургской крепости. Прежде всего, разрушенная в местах производства каменных работ (а в то время производилась перестройка крепости из деревоземляной в каменную) крепостная ограда была заставлена палисадами, приспособленными к ружейной обороне. Впереди них были установлены рогатки. Помимо этого, вся крепость, как и Кронверк, были обнесены системой рогаток.[37] В Кронверке шли интенсивные работы, начатые еще в начале 1707 г. и закончившиеся в сентябре 1708 г., когда он был «совсем отделан» и вооружен 71 пушкой, 6 мортирами и 2 гаубицами.[38]
Причины, по которым следовало разрушить Дерпт, в указе не объясняются (вероятно, Петр сделал это устно во время беседы с Ф.М. Апраксиным и А.Д. Меншиковым). Из исследователей на это обратили внимание только А.З. Мышлаевский[39] и английский историк М.С. Андерссон[40], однако ни тот, ни другой не высказали своего мнения относительно причин разрушения Дерпта. Но по этому поводу можно высказать ряд предположений. Во-первых, во время осады ее русскими войсками летом 1704 г. крепость была сильно повреждена[41], ее собирались укрепить, в частности, успели поставить один палисад; но починить разрушенный бастион не успевали, так как людей требовалось прислать из Пскова, а это требовало времени.[42]. 14 сентября дерптский комендант К.А. Нарышкин сообщил А.Д. Меншикову, что эскарповую часть бастиона начали окладывать дерном, но время идет, а работников становится все меньше и меньше; так как часть разбежалась, а другие заболели.[43] О дальнейшей работе нам пока не известно, но можно отметить сообщение П.М. Апраксина тому же А. Д. Меншикову о том, что в середине октября выпал снег и ударили морозы[44]. Во-вторых, она располагалась слишком далеко от Петербурга и Нарвы, где находилось место дислокации Ингерманландского корпуса. Поэтому оборона Дерпта могла вызвать много сложностей, а оставлять врагу крепость, пусть и не слишком хорошо укрепленную, конечно же, не следовало: в этом случае шведы могли легко занять ее и превратить в базу для своих наступательных действий.
Надо сказать, что указание подготовить Дерпт к взрыву было дано К.А. Нарышкину еще в июне 1707 г., когда Петр I распорядился под всеми болварками в Дерпте сделать подкопы, «дабы в нужное время возможно сию фортецию подорвать». При этом он предупредил, что подкоп надо сделать тайно, чтобы дерптские жители о том не проведали.[45] В тоже время А.И. Репнину было дано указание отправить к К.А. Нарышкину подкопщика.[46] Кроме того, аналогичная участь постигла в еще в 1706 г. и Митаву. (С. 15-16)
Причины выселения жителей Нарвы, по мнению А.В. Петрова (с которым можно согласиться), состояли или в желании сделать этот город русским, или в боязни измены со стороны покоренных граждан, скорее всего и то, и другое вместе (это же относится и к жителям Дерпта). При этом жителям разрешалось взять с собой или продать все движимое имущество, а если это сделать не удастся, оставить в надежном месте.[47]
25 января Петр приказал К. А. Нарышкину высылать всех дерптских жителей на Вологду, «а пожитки их, кроме денег, чем могут кормиться, с распискою возьми и поставь под ратушу».[48] 12 февраля указ о выселении был объявлен магистрату и жителям Дерпта, причем стал для них полной неожиданностью.[49] 17 февраля К.А. Нарышкин сообщил, что дерптских жителей он выслал на Вологду.[50] Это же подтвердил и Ф.М. Апраксин, отметив, что выселение прошло «с великим трудом за подводами». Здесь же он сообщил, что «мины в готовности и исправить в две недели возможно, толко артиллерии доволно и невозможно сим путем всею исправитца».[51] Из города было выселено на Вологду 806 жителей Дерпта, а кроме того, 657 чухонцев было выпущено «кто куда хочет идти».[52] Адмирал из Дерпта поехал в Нарву, где объявил указ о выселении нарвским жителям (1 марта 1708 года) и дал 8 дней сроку, чтобы собраться.[53]
25 февраля 1708 г. Петр I в письме к Ф.М. Апраксину уточнил, каким образом следует вывозить артиллерию из Дерпта: «артиллерию надлежит всю вывезть и прочее, а ядры и бомбы, ежели тотчас вывезть будет невозможно, то хотя и в воду мочно бросить... Провиант, который в Дерпте, не хуже бы перевесть во Псков, хотя не весь»[54] При этом пехоту Н. фон Вердена следовало поставить за Дерптом, а конницу «перед ними в Лифляндах», чтобы пользоваться, сколько возможно, неприятельским хлебом и фуражом: «перво, что неприятелю в убыток, другое, чтоб тем свои магазейны поберечь».[55]
Однако 2 марта Петр I приказал Ф.М. Апраксину подождать с разрушением Дерпта до его прибытия[56]. При этом следует отметить, что адмирал и сам 6 марта в письме царю спрашивал, не подождать ли «до воды», чтобы ничего не оставить, так как все еще вывезти не успели.[57] Петр прибыл в Дерпт 16 марта 1708 г.[58], откуда, осмотрев ситуацию, писал Г.И. Головкину: «в Дерпте подкопы все готовы, толко до весны того учинить невозможно, понеже артиллерию магазейн нынешним зимним путем перевесть отнюдь невозможно, и для того отложили до разлития вод».[59] Следовательно, разрушение Дерпта было отложено до весны, когда появилась бы возможность вывезти артиллерию.
Но, судя по всему, дело затянулось, так как 21 мая Петр I приказывал К.А. Нарышкину поторопиться с вывозом артиллерии во Псков.[60] К середине июня 1708 г. артиллерия, по-видимому, была вывезена, но Р.Х. Боур предложил подождать с разрушением крепости, «для хлеба, который растет и может поспеть недели в две, который войскам государевым может пригодитца»; а подорвать Дерпт можно в «полдни». Петр I оставил это на рассмотрение генерал-поручика.[61] Кроме того, Р.Х. Боур использовал Дерпт в качестве опорного пункта для диверсий против войск А.Л. Левенгаупта (в частности, в начале мая несколько эскадронов русской кавалерии атаковали шведский полк в 10 милях от Риги и обратили его в бегство[62]). Лишь 15 июля, когда стало ясно, что А.Л. Левенгаупт пойдет к королю, Р.Х. Боуру было приказано следовать за ним, а над Дерптом «учинить по указу».[63] 22 июля 1708 г. Ф.М. Апраксин сообщил царю, что «Дерпт подорван, и ни единого болварка и турма (башни - Н.С.) не осталось».[64] Об этом же писал и Р.Х. Боур.[65] В письме от 30 июля он уточнил дату, когда это было сделано - 15-16 июля 1708 г.[66]
Жители Нарвы были расселены в Москве, Казани, Новгороде, Астрахани и Вологде. В последнем городе поселилось около 1700 человек из Нарвы и около 700 семейств из Дерпта. В самой Нарве осталось только около 300 человек. В 1714 г. этим переселенцам было разрешено вернуться в Нарву.[67] Тогда же домой вернулись и дерптские жители, причем они практически построили новый город.[68] Большая же часть нарвских и дерптских жителей, по свидетельству Ф.Х. Вебера, не захотела покидать вновь приобретенные места и земли и добровольно осталась в тех местах, куда были высланы.[69]
Относительно планов шведского командования по поводу того, на каком направлении наносить главный удар, то о них известно немного; но можно утверждать, что план нанесения главного удара на Санкт-Петербург не исключался. В частности генерал-квартирмейстер шведской армии А. Юлленкрук еще в Альтранштадте составил проект похода армии через Польшу до Пскова.[70] Он предлагал в 1707 г. перевезти всю «излишнюю пехоту» из Швеции в Ригу для усиления корпуса А.Л. Левенгаупта. Весной 1708 г. главная армия короля, соединившись с А.Л. Левенгауптом, должна вытеснить русские войска «из смоленского воеводства вглубь России». При этом следовало также собрать как можно больше пехоты в Эстляндии, Курляндии и Лифдяндии, из которой сформировать дополнительные полки. Затем главные силы армии должны двинуться к Пскову и осадить его. «Литовская армия» должна была остановиться в «смоленском воеводстве», чтобы прикрывать эту осаду и не допустить подхода главных сил русской армии на помощь Пскову. Кроме того, часть войск должна была окружить Нарву, а финляндская армия (по-видимому, корпус Г.Ю. Любеккера) должна была выступить к Петербургу. 2000 кавалеристов он предлагал выделить для того, чтобы набрать в Ингрии всех годных в пехоту людей, а потом помогать королевскому флоту разорять «петербургскую гавань и тамошний флот». Осаду Пскова А. Юлленкрук предполагал закончить к 1709 г., если крепость не сдастся сразу после бомбардировки. После этого Нарва, по его мнению, должна была также сдаться; а чтобы принудить Нотебург к капитуляции, надлежало послать из Кексгольма корабли в Ладожское озеро. Если же после «очищения» Ингерманландии неприятель (то есть Петр I) не согласится на мир, по плану А. Юлленкрука, следовало двигаться к Москве, правда через Волгу.[71] Плана наступления на Псков, Дерпт и Нарву придерживался и К. Пипер.[72] (С. 16-17)
Таким образом, в окружении шведского короля был составлен план наступления на северо-западную часть России, в основу которого был положен принцип совместного действия всеми силами сухопутных войск, а также флота. Кроме того, А. Юлленкрук рассчитывал (и не без оснований) на поддержку части местного населения Ингерманландии.
Что же касается планов самого Карла XII, то они по сути никому неизвестны. Н.П. Михневич писал, что «Карл XII намеревался двинуться к Пскову, выгнать русских из только что отвоеванных русских владений, соединиться с А.Л. Левенгауптом и Г.Ю. Любеккером, овладеть Нарвой, Псковом и Петербургом и принудить русскую армию к сражению между Псковом и Новгородом. Если бы царь не согласился на мир, то идти к Москве. Одновременно с Карлом XII литовская армия (польско-шведские войска) должна была вторгнуться в южную Россию и отделить казаков, заручившись содействием Мазепы».[73] Однако автор здесь ссылается на уже упоминавшееся письмо Петра I к А.Д. Меншикову от 4 февраля, то есть выдает предположение русского царя за намерение шведского короля, добавив к ним свои домыслы (Петру I было неизвестно о сношениях Карла XII с Мазепой). Поэтому мы не можем принять эту точку зрения.
Шведский историк А. Стилле отмечал, что замкнутый и сдержанный Карл XII не допускал никого близко знакомиться со своими планами; не сохранилось никаких его собственноручных письменных заметок о том, что он собирался делать, кроме того, почти совершенно отсутствует то, что можно назвать полевым архивом королевской армии: приказы, донесения, журналы адъютантов и т. п. Поэтому точное представление о планах шведского короля в кампаниях 1707-1709 годов получить невозможно.[74] Е.В. Тарле прибавляет к этому интересный факт: в апреле 1708 г. А.Л. Левенгаупт специально приезжал к королю из Курляндии, чтобы получить точные сведения о ближайших планах Карла, но с чем приехал, с тем и уехал обратно. Он ничего решительно не добился от короля, кроме общих наставлений и указаний, ибо Карл не счел нужным ознакомить его с планом своих ближайших действий и программой похода. Поэтому А.Л. Левенгаупт шел буквально наобум и впервые осведомился точно о местопребывании главной королевской армии лишь после своего поражения под Лесной.[75] Все это говорит о том, что о планах Карла XII можно только догадываться.
Уже упоминавшийся А. Стилле считал, что стратегия короля заключалась в решительном наступлении всеми силами на Москву.[76] П.К. Гудим-Левкович заметил, что во всех предшествующих действиях Карл XII единственным предметом действий ставил себе армию противника, не задаваясь никакими другими целями; следовательно, он с самого начала собирался идти к Москве.[77] С. Уредссон также считает, что само направление похода указывало на то, что целью была Москва.[78] К этому можно добавить неумение армии Карла XII осаждать крепости (следовательно, скорее всего, он старался избегать крепостной войны), но это отчетливо проявилось лишь в 1709 г. на Украине (то есть русское командование вряд ли знало об этой слабости в начале 1708 г.).
Исходя из этого можно предположить, что Карл XII с самого начала собирался, соединившись с А.Л. Левенгауптом, наступать на Москву и действовать против главных сил русской армии; а Г.Ю. Любеккеру было приказано нанести вспомогательный удар на петербургском направлении. Но Петр I и его сподвижники не могли знать этого точно, поэтому старались предусмотреть все варианты и подготовились на случай наступления всех сил шведов на северо-западном направлении. (С. 17)