Великие сражения в истории

[smersh70]

10 октября 1806 года битва при Заальфельде.

Битва при Заальфельде произошла 10 октября 1806 между французской армией численностью 12 800 чел. и прусской армией численностью 8300 чел. Сражение закончилось победой Франции.

Ход битвы.
Принц Людвиг был одним из основных сторонников возобновления войны против Франции.
Основные силы Пруссии находились в соседней Йене, но принц Людвиг, неосведомленный, что подразделение маршала Ланна перед ним было всего лишь частью его сил (остальные подходили), думая, что превосходит его численностью, приготовился к бою. Принц поместил своих солдат на низину вне города, спиной к реке. Он приготовился к обороне от французов, которые атаковали с холма.
Ланн некоторое время вёл огонь артиллерией и когда противник показал признаки дезорганизации, он начал наступление своей пехотой, послав свои силы против фланга. Окружённый и превзойденный численностью французами, прусский фланг скоро начал ломаться и отступать под ударами французов.
Запоздало увидев свою ошибку, Людвиг лично повёл в атаку свою конницу и атаковал продвигающихся по флангу французов. Атака была отбита, и принц оказался в ближнем бою с противником и был убит сержантом-квартирмейстером 10-го гусарского полка Гуине.

Последствия.
Спустя четыре дня после битвы при Заальфельде произошло двойное сражение при Йене и Ауэрштедте. Хотя война продолжалась в течение ещё семи месяцев, но тотальное поражение, понесённое прусской армией, привело к устранению Пруссии от антифранцузской коалиции вплоть до войны Шестой коалиции.

[smersh70]

0 октября 1835 битва за Голиад.

Битва за Голиад стала вторым боестолкновением Техасской революции. Ранним утром 10 октября 1835 восставшие техасские поселенцы атаковали мексиканский гарнизон, состоящий из солдат мексиканской армии в форте Президио ла Байя, расположенном недалеко от поселения Голиад Мексиканского Техаса, на половине пути между Сан-Антонио-де-Бехар (где был расположен другой значительный мексиканский гарнизон) и главным техасским портом Копано-Бей.
В сентябре техасцы составили заговор о похищении генерала Коса, который направлялся в Голиад с тем, чтобы потушить смуту. Первоначально центральный комитет, координирующий восстание отверг этот план. Однако после победы техасцев в битве при Гонзалесе капитан Джордж Коллингсуорт и члены техасской милиции в Магагорда двинулись маршем на Голиад. В пути они узнали, что генерал Кос и его люди отправились в Сан-Антонио-де-Бехар, тем не менее, марш был продолжен.
Гарнизон в ла Байе был неукомплектован и не мог держать оборону периметра форта. Используя топоры, позаимствованные у горожан, повстанцы смогли прорубить ворота и войти в комплекс, прежде чем основная масса солдат гарнизона могла узнать об этом. После получасовой битвы мексиканский гарнизон под командой полковника Хуана Лопеса Сандовала сдался. Один мексиканский солдат был убит, трое были ранены, в то время как у техасцев ранен был только один человек. Большинству мексиканских солдат было предписано оставить Техас. Техасцы захватили провизии на 10 тыс. долларов и три орудия, которые вскоре были использованы техасской армией при осаде Бехара. Благодаря этой победе силы Коса в Бехаре оказались отрезанными от побережья, подкрепления и снабжение они могли запрашивать и получать только посуху.

Битва.
Когда объединённый техасский отряд готовился к атаке, они послали гонца к алькальду города, предписывая ему сдаться. В 11 вечера алькальд ответил, что город останется нейтральным, он не будет сдаваться, как и сражаться. Однако несколько горожан снабдили техасских милиционеров топорами. Техасцы разбились на несколько групп, каждая из которых выбрала свой подход к форту. В предутренние часы 10 октября техасцы пошли в атаку. Единственный часовой попытался поднять тревогу, но был немедленно застрелен. Техасцы быстро прорубили дверь в северной стене и ворвались во внутренний двор. Услышав шум, мексиканские солдаты поднялись на стены, чтобы защищать форт.
Мексиканцы открыли огонь, ранив в плечо вольноотпущенника Сэмюэля МакКуллока, которого освободил его хозяин Джордж Коллингсуорт. После примерно получасовой перестрелки техасцы прекратили огонь, и их глашатай прокричал мексиканцам, что «техасцы вырежут вас всех, если вы немедленно не выйдете и не сдадитесь». Мексиканский гарнизон немедленно капитулировал.

[smersh70]

11 октября 1658 года битва под Верками.

Битва у села Верки — сражение русско-польской войны 1654—1667 годов, произошедшее 11 октября 1658 года и ставшее началом второго этапа войны.

Ход сражения.
9 октября 1658 года, узнав от князя Одоевского о провале мирных переговоров, князь Долгоруков приказал своим войскам готовиться к бою. Гетман Сапега прислал к князю Долгорукову своего посла вендинского подкормия Валерьна Курчевского, который попросил отложить бой на завтра и обещал, что гетман и комиссары вступят в переговоры с Великим посольством «о добром деле».
На следующий день сражения не произошло, не было и продекларированных посланцем переговоров. Как вспоминал князь Долгоруков: «и гетман Павел Сопега и королевские комиссары во всем том солгали, и о добром деле говорить не присылали». В тот же день солдаты князя взяли языка, который показал на допросе, что гетманы хотят соединить свои силы для нападения на войска князя.
11 октября у села Верки (сегодня под именем Вяркяй район Вильнюса), стремясь предотвратить соединение гетманских армий, князь Долгоруков напал на войска гетмана Гонсевского. В начале битвы из-за удачных действий литовской кавалерии ситуация складывалась в пользу литовцев, однако два русских пехотных полка, оставленных Долгоруковым в резерве и введённых в бой в критическую минуту, решили сражение. Литовцы бежали, оставив своего гетмана и весь обоз в руках русских. Как писал Долгоруков: «Винценция Корвина подскарбия великаго гетмана польнаго Гонсевского взяли, и обоз его, и в обозе шатры его, и бунчук и знамя его гетманское, и литавры, и знамена гусарских, и рейтарских, и козацких, и драгунских рот и полку его гетмана Гонсевскаго полковников, и подполковников, и ротмистров, и капитанов, и поручиков, и королевских стольников, и иных чинов многих людей взяли-же. А ратных людей его, гетмана Гонсевскаго полку, побили на голову; и твои ратные люди его, гетмана Гонсевскаго, ратных людей секли на 15 верстах».
Великий гетман Сапега в это время попытался захватить Вильну и даже успел ворваться в город через остробрамские ворота, но его хоругви были отбиты и отступили. Узнав о поражении войск Гонсевского, Сапега «от Вильны пошел прочь по Новогродской дороге к реке к Неману».

[smersh70]

5 октября 1864 года началось сражение при Глазго.

Сражение.
Сражение при Глазго было частью Миссурийской кампании Конфедерации, которая началась 19 сентября 1864. Первоначальными целями были: набор рекрутов на севере Миссури, захват Федерального арсенала в Сент-Луисе и поставка животных для Конфедерации. Прайс надеялся, что его рейд уменьшит давление на войска Конфедерации в Теннесси, Джорджии и Вирджинии, и повлияет на президенитские выборы в ноябре, уменьшив поддержку Авраама Линкольна.
После тяжелых потерь в сражении при Форт-Дэвидсон, Прайс вынужден был свернуть в сторону от Сент-Луиса в Джефферсон-Сити, столицу штата. Подойдя ближе, он увидел, что город хорошо защищён и свернул на запад по направлению к Лексингтону и Канзас-Сити. В этот момент Прайс отправил отряд своей армии для захвата города Глазго на реке Миссури, узнав, что на складе хранится оружие и продовольствие. В Глазго под командованием полковника Честера Хардинга базировался гарнизон Союза из 800 человек. Войска Конфедерации выставили против них 1,500 — 1,800 человек, включая пехоту, кавалерию и артиллерию под командованием бригадных генералов Джона Буллока Кларка-младшего и Джо Шелби.

[smersh70]

17 октября 1855 произошло Сражение у Кинбурна.

Сражение у Кинбурна состоялось 17 октября 1855 года в ходе Крымской войны. Объединённые силы британского и французского флотов, в распоряжении которых были трудноуязвимые броненосные батареи, нанесли тяжелейшие разрушения и принудили к капитуляции гарнизон русской крепости Кинбурн, расположенной на одноимённой косе в устье Днепра.

Силы сторон.
Английская эскадра состояла из 49 судов: 6 линейных кораблей с 583 орудиями, 17 фрегатов и шлюпов, вооруженных 831 орудием, 10 канонерских лодок, 6 мортирных лодок и 10 транспортов. Французская эскадра состояла из 31 судна: 3 плавучие батареи («Девастасьон», «Лэв» и «Тоннант»), 4 линейных кораблей, 3 корвета, 4 посыльных судна, 12 канонерских лодки и 5 мортирных лодок. Всего в эскадре было 80 кораблей.
Гарнизон Кинбурнского форта состоял из 5-го резервного батальона Украинского егерского полка и двух рот Одесского полка. 37 офицеров и 1447 нижних чинов были в подчинении генерал-майора Максима Кохановича.

Ход сражения.
16 октября англо-французский флот подошел к Кинбурну. 8-тысячным французским десантом командовал генерал Базена.
17 октября началась бомбардировка. 18 октября она фактически превратилась в расстрел, так как англо-французская артиллерия причиняла крепости значительный ущерб, тогда как русская артиллерия явно уступала в огневой мощи. После пятичасовой бомбардировки, когда ответный огонь гарнизона прекратился, адмирал Брюэ выслал две шлюпки с парламентерами и предложил сдаться. Генерал-майор Коханович, считая положение безвыходным, принял условия капитуляции.

Значение.
Эта операция получила известность прежде всего тем, что в ней впервые были применены броненосные корабли. Построенные по чертежам императора Наполеона III они легко разрушали орудийным огнем каменные кинбурнские укрепления. В то же время снаряды защитников Кинбурна, выпущенные с расстояния 1 км и менее, разбивались о борта броненосцев без особого ущерба для этих плавучих крепостей. Взятие Кинбурна стало последним успехом англо-французских войск в Крымской войне.

[smersh70]

18 октября 1812 года произошёл Тарутинский бой.

арутинский бой — сражение 18 октября 1812 года в районе села Тарутино Калужской области, произошедшее между русскими войсками под командованием фельдмаршала Кутузова и французскими войсками маршала Мюрата. Бой также называется битвой под рекой Чернишнею, Тарутинский манёвр или сражение в Винково.
Победа при Тарутине была первой победой русских войск в Отечественной войне 1812 года после Бородинского сражения. Успех укрепил дух русской армии, перешедшей в контрнаступление.

[smersh70]

19 октября 202 до н. э. произошла битва при Заме.

Битва при Заме — последнее сражение Второй Пунической войны, закончившееся поражением армии Ганнибала.

Предыстория.
Рим собрал все свои военные, политические и дипломатические силы для борьбы с Карфагеном. Вопреки традициям Римской республики, армия была пополнена выпущенными из тюрем заключёнными и выкупленными за счёт государства рабами. Командующий римской армией консул Публий Корнелий Сципион («Сципион Африканский») предложил сенату перенести театр военных действий в Африку, чтобы вырвать стратегическую инициативу из рук карфагенской армии.
В 204 году до н. э. Сципион высадился на африканский берег вблизи г. Утики с 30-тысячой армией. Против римлян выступили нумидийцы — союзники Карфагена. Но Сципион воспользовался распрей между вождями нумидийцев, разбил одного из них — Сифакса и поставил на его место его противника Массиниссу. Массинисса стал союзником Рима, таким образом, Сципион приобрел лучшую лёгкую кавалерию Средиземноморья. Нумидийцы были прирождёнными всадниками, а их кони повиновались не узде, а голосу хозяина и прикосновению древка копья. На шею лошади нумидийцы набрасывали лишь верёвку, за которую держались рукой. Они не имели никаких доспехов и были вооружены лишь дротиками и лёгкими щитами. В битве при Заме нумидийцы сражались и на стороне Рима, и на стороне Карфагена.
В связи с непосредственной угрозой столице карфагенский сенат отозвал Ганнибала из Италии.
Сражение между римлянами и карфагенянами состоялось при Заме — Нараггаре 19 октября 202 года до н. э.

Силы сторон.
Римская армия имела 20-25 тысяч пехотинцев и 6-8 тысяч конников, Карфагенская армия насчитывала 35 тысяч пехотинцев, 2-3 тысячи конников и 80 слонов (очень сомнительно их использование). Боевые слоны являлись грозной силой, но они были совсем недавно приведены из Центральной Африки и ещё плохо обучены.
Таким образом, преимущества не было ни у одной из сторон: у римлян было преимущество в кавалерии, а у карфагенян — в пехоте. Соотношение сил похоже на таковое в битве при Каннах.
Выбирая расстановку на поле боя, Сципион считался с тем фактом, что его пехоте придется столкнуться с большим количеством боевых слонов. Он специально построил пехотинцев таким образом, чтобы они не были лишены маневренности: в первую линию были помещены гастаты, сзади — принципы и триарии. В третьей линии находились стрелки и лучники, а также вспомогательные войска италийцев. По замыслу Сципиона, в случае атаки слонов первая и вторая линии римлян могли потесниться и дать слонам проход, где они бы попали под плотный обстрел третьей линии.
Конница построилась на флангах. Особенно сильной была нумидийская конница. Нумидийцы умели маневрировать с невероятной быстротой. Они утомляли неприятеля беспрерывными атаками, нападая со всех сторон.
Карфагеняне выдвинули слонов и лёгкую пехоту вперёд, а вторую линию расположили в 200 метрах за первой. Ганнибал решил отвлечь с поля сражения римскую конницу, а затем окружить римскую пехоту. В случае неудачи он рассчитывал отвести карфагенскую армию в укреплённый лагерь.

Ход битвы.
Бой начали карфагеняне одновременной атакой кавалерии с флангов и слонов в центре. Римская кавалерия, более многочисленная, отбросила конницу карфагенян и бросилась в погоню, быстро исчезнув из поля зрения. Так расчёт Ганнибала удался, численный перевес перешёл к нему.
Завидев атаку слонов, римские пехотинцы принялись осуществлять план Сципиона: гастаты и принципы, в боевом порядке, разошлись вправо и влево, освободив животным проход — в результате слоны пробежали, не нанеся римлянам существенных потерь. Продвинувшись вперед, слоны, как и было задумано, попали под шквальный огонь лучников и стрелков-велитов, что вызвало панику у животных. Слоны развернулись и побежали назад, нанеся потери первой линии своих же войск и посеяв среди них неуверенность в исходе битвы.
Ганнибал, несмотря на бегство слонов, продолжил атаку в центре своей пехотой. В атаку пошли иберийские наемники, а также граждане Карфагена и союзные македоняне. Римская пехота ринулась навстречу первой линии карфагенян и потеснила ее, однако в этот момент в битву вошла подоспевшая вторая, более сильная линия армии Ганнибала и перевес сил изменился.

При этом Ганнибал предпринял попытку охватить фланги противника своей третьей, самой сильной линией, состоящей из ветеранов, сражавшихся с ним пятнадцать лет в Италии. Этот приём Ганнибал применял во многих сражениях, выдвижение и охват флангов противника отборными частями пехоты всегда обеспечивали ему успех.
Но Сципион сделал почти одновременно аналогичный ход, то есть выдвинул на фланги своих принципов и триариев. Завязался упорный бой, в котором, по различным источникам, с одной стороны командовал лично Ганнибал, а с другой — лично Сципион. Рубка на флангах продолжалась около двух часов, и ее продолжению воспрепятствовал ход битвы в центре: здесь карфагеняне сломили сопротивление гастатов и заставили последних отступить; в результате центр римлян прогнулся вглубь на 2-3 км. Чтобы избежать расчленение армии на две части, Сципион приказал увести войска с флангов для ликвидации прорыва в центре. Ганнибал воспользовался этим и, дав войскам небольшую передышку, повел их на римские позиции с новой силой.
Учитывая численное превосходство карфагенян, римляне явно проигрывали сражение, но в этот момент после преследования противника вернулась римская конница. Римляне быстро сориентировались на поле боя и неожиданно ударили в тыл наступавшим карфагенянам. Задние линии армии Ганнибала, продержавшись около часа, не выдержали и пустились в беспорядочное бегство.

Итоги.
Поражение Ганнибала было полным. Карфагеняне потеряли 20 тысяч человек убитыми и 10 тысяч пленными, 133 знамени и 11 слонов. Сам Ганнибал в последний момент успел покинуть поле битвы и избежать смерти. Римляне потеряли убитыми около 2 тысяч человек.
Битва при Заме считается сражением, проиграв которое, Карфаген окончательно уступил и во Второй Пунической войне.

Интересные факты.
Не будь у Сципиона многочисленной нумидийской конницы, Ганнибал смог бы использовать своих боевых слонов против кавалерии противника, и наверняка бы выиграл бой. Но нумидийским коням был привычен вид слонов, а всадники сами порой участвовали в их ловле. Помимо того, эта лёгкая кавалерия вела лишь метательный бой и вряд ли бы получила серьёзные потери от атаки огромных млекопитающих.
Стоит отметить, что Сципион в сражении при Заме использовал элементы тактики Александра Македонского в битве при Гавгамелах. Как фалангиты Александра расступались перед колесницами персов, так и римляне расступались перед слонами Ганнибала, пропуская их в свой тыл, где их убивали или ловили.

[smersh70]

Сражение при Цорндорфе (взгляд с немецкой стороны).

Король оставил большую часть своей армии под начальством фельдмаршала Кейта в Ландсгуте, в Силезии, для прикрытия этой провинции2 он взял с собой лишь 14-тысячный отборный корпус и с ним отправился форсированными маршами туда, где его присутствие было столь необходимо. Его маленькое войско горело от нетерпения отомстить неприятелю, которого оно не видело еще, но варварства и опустошения которого требовали возмездия в потоках крови. Ярость пруссаков еще увеличивалась по мере того, как они вступали в опустошенные провинции, встречая повсюду кучи пепла и еще дымящиеся развалины. В 24 дня Фридрих прошел с войском 60 немецких миль и 21 августа прибыл под Кюстрин, усилил его гарнизон и соединился с армией Дона. Гусары привели ему двенадцать пленных казаков, которых ему впервые пришлось видеть; удивляясь их внешности и ободранному платью, он заметил, обращаясь к майору гвардии, Веделю: "Вот видите с какой сволочью мне приходится сражаться?"3. Он переправился через Одер у деревни Гюстебизе, где его совсем не ждали, и помешал этим Фермору в его планах. Тогда осада Кюстрина была снята; обе армии подошли друг к другу и приготовились к битве4. Никогда еще желание кровавого боя не было столь сильно, как в этот день у пруссаков. Сам Фридрих, пораженный видом страшных опустошений, бесчисленных пожарищ и несчастных скитающихся беглецов, забыл, по-видимому, всю свою философию и иные соображения и слушал лишь голос мщения. Он не велел щадить ни одного русского в битве и принял все меры, чтобы отрезать неприятелю отступление и вогнать его в Одерские болота. Даже мосты, которые могли облегчить им бегство, были сожжены. Русские узнали об этом ожесточении пруссаков перед самым началом битвы. По всей линии пронеслось: "Прусаки не дают пощады!" - "И мы тоже!" - грозно ответили русские.
Положение Фридриха было снова отчаянное, и все зависело от исхода этой битвы. Неприятельские армии намеревались соединиться и отрезать его от Эльбы и Одера. Французы и имперцы шли в Саксонию. Шведы избавились от пруссаков и пошли на беззащитный Берлин. Русские же, девизом которых было:
"Все разорять!" - хозяйничали уже в самом центре его владений.
Глубоко обдумав план битвы, Фридрих не только стремился одержать победу, но и совершенно истребить неприятельское войско, причем, в случае неудачи, ему было открыто свободное отступление в Кюстрин. 25 августа произошло большое сражение при Цорндорфе, начавшееся в 8 часов утра. Русских было 50 000 человек, а пруссаков - 30 0005. Последние, выступив косым порядком, как и при Лейтене, открыли битву сильной канонадой. Русские, по примеру действий против турок, выстроились громадным каре, в середине которого находилась их конница, обоз и резервный корпус; это самый плохой прием в битве, так как он лишает армию всякой возможности атаковать и защищаться; благодаря ему римляне под начальством Красса были разбиты парфянами 1800 лет тому назад на обширнейшей равнине. Подобно тому как парфянские стрелки не могли промахнуться, стреляя по рядам сбитых в кучу легионов, так и теперь прусские ядра произвели ужасное опустошение в столь неудачно расставленных русских войсках. В одном гренадерском полку ядро сразило 42 человека, частью убив, частью ранив их6. Сильное опустошение произвели эти ядра и в обозе: лошади прорывались с повозками сквозь ряды русских, так что их пришлось отвести в сторону. В это время левое крыло пруссаков так стремительно понеслось вперед, что открыло у себя один фланг. Русская конница, воспользовавшись этим обстоятельством, проникла в пехоту пруссаков и опрокинула несколько батальонов, Фермор, полагая, что выиграл сражение, развернул со всех сторон каре; русские бросились в погоню за неприятелем с громкими победными криками, но скоро они пришли в сильное замешательство, так как стоявшие позади войска, не узнав своих от пыли и дыма, открыли огонь по передним рядам.
Между тем Зейдлиц подошел с тремя колоннами прусской конницы и отразил русских, погнав их на собственную их артиллерию. Другой отряд прусской конницы ударил в то же время на русскую пехоту и рубил нещадно все на своем пути. Несколько прусских драгунских полков не остановил даже пылавший Цорндорф: они сквозь пламя устремились на русских; Зейдлиц, покончивший с неприятельской конницей, совершил невероятный подвиг, а именно: во главе кирасиров, с саблей в руке, атаковал и взял целую батарею тяжелых орудий; затем он последовал за победоносными драгунами. Русская пехота была теперь атакована с фланга, с фронта, с тыла, словом - отовсюду, и началась ужасная кровавая сеча. Пруссаки увидели совершенно незнакомое для них зрелище: хотя порядок битвы был нарушен и ряды разорваны, но, расстреляв все свои патроны, русские стояли, как истуканы в строю, но не из похвального мужества, так как они не защищались, а как бы тупоумно ожидая смертельного удара. На месте павшего строя вырастал новый, снова подвергавшийся той же участи; легче было их убивать, чем принудить к бегству; даже простреленные насквозь солдаты не всегда падали оземь. Пруссакам оставалось, таким образом, лишь одно средство - всех убивать, и все правое крыло русских было частью истреблено, частью загнано в болота7. Часть беглецов попала в обоз; там они бросились на свои маркитантские фуры, начали их грабить и перепились водкой. Напрасно русские офицеры рубили бочки на части, солдаты бросались на землю и глотали с пылью любимый напиток, многие перепились до смерти, иные умерщвляли своих офицеров и целыми толпами, как бешеные, бегали по полю там и сям, не слушая ничьих приказаний8.
Таково было положение правого крыла русских. На левом к полудню не произошло еще ничего решительного. Пруссаки атаковали его, но полки, совершавшие эту атаку, которые могли бы одним ударом довершить величайшую из побед, не обнаружили здесь своего обыкновенного мужества: в самую решительную минуту они забыли славу прусского имени, изменили своей храбрости и силе своей искусной тактики и, перед лицом усталого и полупобежденного неприятеля, в глазах короля, обратились в бегство. Произошло сильное замешательство, которое едва не уничтожило всех преимуществ, приобретенных геройскими подвигами левого крыла. Но тут прискакал победоносный Зейдлиц со своей конницей, заполнил пробелы отступавшей пехоты, выдержал сильный ружейный и картечный огонь и вытеснил не только русскую конницу, но и пехоту, стоявшую твердо до сих пор; таким образом, неприятель, овладевший уже несколькими батареями, должен был отступить к болотам. Этот блестящий кавалерийский маневр был исполнен при помощи отборных прусских полков принца Прусского, Форкада, Калькштейна, Ассебурга и нескольких гренадерских батальонов; все эти ветераны, приведенные королем, не обращая внимания на отступление стоявших с ними рядом батальонов, открывавших постоянно их фланг, неудержимо подавались вперед, ударили наконец в штыки на русскую пехоту и проявили чудеса храбрости. Атака была настолько сильна, что через четверть часа на поле битвы почти не осталось врагов9. Ружейный огонь стихал, так как не хватало уже зарядов; солдаты били друг друга прикладами, кололи штыками, рубились на саблях. Невозможно описать ожесточения противников. Тяжело раненные пруссаки, забыв о себе, все еще старались убивать врагов. Русские не уступали им; одного смертельно раненного русского нашли в поле лежащим на умирающем пруссаке, которого тот грыз зубами; пруссак не в состоянии был двинуться и должен был переносить это мучение, пока не подоспели его товарищи, заколовшие каннибала.
Полки Форкада и принца Прусского захватили по пути большую часть русского обоза и военной кассы. Наконец совершенное изнеможение войск и наступившая ночь положили предел кровопролитию, длившемуся 12 часов. Только одни казаки рыскали еще по полю битвы в тылу пруссаков; они грабили убитых и убивали беззащитных раненых. Но, заметив проделки этих извергов, на них устремились разъяренные гусары: казаки в отчаянии соскочили с лошадей и бросились в Квартшен, в большое каменное здание овчарни. Их было более 1000 человек; они стреляли изо всех отверстий и не хотели сдаться, но крыша, под которой было сложено много сена и соломы, вдруг воспламенилась, и все они задохлись, сгорели или были истреблены пруссаками.
Обе армии провели всю ночь под ружьем; между русскими царил большой беспорядок, все войска их были смешаны. Они охотно уступили бы пруссакам всю честь победы, но отступление было им отрезано, так как все мосты были разрушены. В таком критическом положении генерал Фермор еще вечером после битвы просил на два или три дня перемирия, под предлогом схоронить мертвых10. На это странное требование генерал Дона отвечал:
"Тяк как король, мой государь, выиграл битву, то по его приказанию мертвые будут погреблены, а рененные перевязаны". При этом он заметил, что перемирие после битвы есть вещь небывалая. На другой день производилась лишь канонада. Король хотел возобновить битву, но недостаток патронов у пехоты и чрезвычайная усталость кавалерии, истощившей все свои силы в битве, заставили его отказаться от этого намерения и доставили русским возможность выйти из своей засады; они отступили к Ландсбергу на Варте, потеряв 19 000 убитыми и ранеными и 3000 пленных, вместе со 103 орудиями, многими знаменами, военной кассой и большей частью обоза. Пруссаки потеряли 10 000 убитыми и ранеными и 1400 пленными или пропавшими; кроме того, при отступлении своего правого крыла, они лишились 26 орудий11.
Некоторое число взятых орудий и пленных и то обстоятельство, что часть русской армии отдельными взводами провела ночь на поле битвы, побудили русских приписать победу себе. Но русский генерал Панин сознался откровенно: "Правда, мы удержали за собой поле битвы, но или живые или раненные или пьяные". Хотя сам фермор просил позволения схоронить мертвых, но он же отправил ко всем союзным дворам и армиям гонцов с известием о победе, поэтому даже в Вене торжественно был пропет Те Deum.
Король, овладев полем сражения под Цорндорфом, преследовал бегущего врага до Ландсберга12. Он был так уверен в полном поражении русских, что оставил тут для наблюдений лишь часть армии под начальством Дона; один корпус был отправлен им снова против шведов, а сам Фридрих с остальными войсками отправился в Саксонию, где его присутствие было весьма необходимо.
Король великодушно признал необыкновенные заслуги Зейдлица, торжественно объявив, что победа одержана лишь благодаря этому генералу. Но Фридрих и себя не щадил в бою; он так далеко заходил, что адъютанты его и пажи были частью убиты, частью ранены.
Воспоминание о жестокостях русских солдат на некоторое время погасило в сердцах прусских солдат и поселян всякое человеколюбие; многие тяжело раненные русские, лежавшие беспомощно на поле битвы, были брошены в ямы и зарыты вместе с мертвыми. Напрасно несчастные эти бились между мертвыми, стараясь подняться; новые трупы, бросаемые на них, скрывали их слабые движения. Между русскими пленными находились генералы Захар Чернышев, Салтыков 2-й, князь Сулковский и другие, которых представили королю после битвы. Фридрих не мог забыть варварского опустошения своих земель; взглянув презрительно на этих вождей, он сказал, отвернувшись от них: "Нет у меня Сибири, чтобы услать вас туда. Вас отправят в Кюстринские казематы; хорошие вы себе квартиры приготовили, вот и живите в них". Приказание это было исполнено, несмотря на то, что генерал Чернышев заявил сильный протест коменданту, говоря, что казематы - недостойное местопребывание для полководцев. Комендант ответил: "Господа, вы ни оставили для себя ни одного дома в городе. На сей раз довольствуйтесь такой квартирой". Не обращая внимания на их раздражение, им отвели помещения в сводчатых низких погребах под крепостной стеной. Но они пробыли там всего несколько дней, так как король позволил им поселиться в сожженном предместье Кюстрина.

[smersh70]

3 ноября 1914 года набег на Ярмут.

Набег на Ярмут — морская операция, проведённая Флотом Открытого моря в Северном море 3 ноября 1914 года с целью атаки британского побережья и постановки вблизи него минного заграждения.

Ход операции.
Днём 2 ноября немецкие корабли вышли из Вильгельмсхафена и направились по направлению к английскому побережью. Германский отряд состоял из линейных крейсеров «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн», а также броненосного крейсера «Блюхер» и четырёх лёгких крейсеров.
Рано утром 3 ноября линейные крейсера были замечены недалеко от Ярмута с английской канонерской лодки, которая передала сообщение об этом на берег и скрылась, несмотря на попытку преследования, произведённую «Зейдлицем».
В 8 часов 30 минут линейные крейсера начали обстрел берега, а лёгкие — постановку минного заграждения. Из-за сильного тумана огонь вёлся «вслепую» и не принёс результатов. Через полчаса немецкие корабли развернулись и начали полным ходом возвращаться на базу. Попытка перехватить их окончилась безрезультатно. На поставленном минном заграждении через несколько часов подорвалась британская подводная лодка HMS D-5.
Британское Адмиралтейство сделало выводы из обстрела и произвело перебазирование своих кораблей на случай повторения подобной операции.

[smersh70]

Русские крепости против германских войск в 1915 году

Цепь мощных крепостей — Ковно (ныне Каунас), Новогеоргиевск, Гродно, Осовец и Брест-Литовск (ныне Брест) — в патриотической печати России кануна Великой войны часто патетически именовали «заставой русских богатырей». Действительно, цепь этих мощных, развитых в фортификационном отношении цитаделей перегораживала, словно застава богатырей в дозоре, западный «вход» в пределы Российской империи. Планировалось, что при неблагоприятном для России начале войны с Германией этот стратегический форпост из мощных крепостей сдержит натиск германских войск, обеспечивая необходимое время для развертывания русских армий.

Реальные события 1915 года продемонстрировали, что задача длительного сдерживания значительных сил германцев потенциалом русских крепостей была вполне достижимой. Блистательная оборона крепости Осовец, например, убедительно продемонстрировала высокую эффективность волевой, инициативной, стойкой обороны.

Негативный же опыт скоропалительных, бессмысленных, даже позорных капитуляций русских «богатырей» свидетельствует скорее о том, насколько порочной была кадровая политика русского военного ведомства. На важнейшие посты комендантов стратегически важных цитаделей назначались, как правило, пожилые, уставшие от службы, утратившие какой-либо волевой ресурс люди.

Ковна и Новогеоргиевск — замечательные, очень сильные в военно-техническом плане крепости — оказались первыми в ряду «преданных в штабах» русских цитаделей.

Силы и средства крепости Ковна

Ковенская цитадель (до революции этот города часто именовался как Ковна), расположенная в восточной части Литвы на реке Неман, относилась к числу относительно новых крепостей. Строительные работы по первому генеральному плану крепости начались в 1882 году и предусматривали возведение 7 фортов и 9 батарей, укрепленной замкнутой ограды, казематов, казарм, а также административных зданий. Несколько раз Ковну пытались расширять и усиливать, особенно после Русско-японской войны 1904-1905 гг., – с учетом опыта обороны Порт-Артура.

В 1912 году был утвержден новый план расширения цитадели. Ковна включалась в линию мощных западных крепостей — вместе с новой крепостью Гродна (устаревшее название Гродно) и усиленными в фортификационном отношении Новогеоргиевском и Брест-Литовском. Расширение Ковенской цитадели предусматривало строительство 12 новых фортов и 9 опорных пунктов на удалении до 4 км от старых фортов. Протяженность ее внешнего обвода увеличивалась с 30 до 45 км.

Работы по модернизации Ковны начались в 1913 году и в части первичного устройства были завершены к зиме 1914-го. В начале Великой войны в Ковенской крепости была расквартирована 28-я пехотная дивизия (109-й Волжский, 110-й Камский, 111-й Донской, 112-й Уральский пехотные полки), а также 3-й Новороссийский драгунский полк и 6-й Донской казачий полк.

Наступательные операции 1914 года потребовали всех сил, и эти подразделения были отправлены на фронт. К подходу немцев летом 1915 года обороняли Ковну резервные части — 495-й Ковенский и 496-й Вилькомирский пехотные полки, а также 102-я бригада ополчения из резервистов. Силы цитадели достигали 55 тысяч штыков, что было вполне достаточно для эффективной обороны. Комендантом крепости с марта 1909 года был генерал от кавалерии Владимир Николаевич Григорьев.

Ковна обладала солидным вооружением: 45 станковых пулеметов «Максим» и 1375 пушек 16 типов. В числе артиллерийских систем имелось четыре особо мощных (280-мм и 254-мм) орудия, 67 шт. 8-дюймовых (203-мм) гаубиц и 118 шт. 6-дюймовых (152-мм) пушек, а также 315полковых пушек (107-мм и 106-мм). Дальнобойность 280-мм мортир составляла около 10 км, при забросе в одном снаряде 58,6 кг взрывчатки. Дальнобойность 254-мм крепостных пушек была существенно выше — 20,5 км, при забросе в одном снаряде 18,8 кг взрывчатки. Шестидюймовые (152-мм) пушки фирмы «Кане» позволяли уверенно уничтожать противника на удалении около 12 км.

Ковна располагала собственным авиационным отрядом: 16 аэропланов «Фарман-ХХII» и «Вуазен».

Без твердости, спокойствия и энергии

Наступление на Ковенскую крепость развивалось в рамках стратегического плана фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга по окружению русских войск в так называемом «польском выступе».

30 июля 1915 года две дивизии со вспомогательными частями из состава 40-го корпуса 10-й германской армии под командованием генерала Карла Лицмана начали развертывание на плацдарме в междуречье Немана и реки Еся — на лесистом и болотистом плацдарме с крайне плохими дорогами. Генерал Лицман осознанно рисковал — на всем протяжении Ковенского штурма правый (южный) фланг его группировки оставался фактически незащищенным.

«Атаку Ковны затруднял недостаток в тяжелом навесном огне, — писал в мемуарах Карл Лицман, – те средства, которые верховное командование предоставило нам в конце июля, были отправлены под Новогеоргиевск. У нас из тяжелых калибров осталось всего несколько батарей, которые могли действовать только с железнодорожного полотна и имели небольшую дальность. Но нас никакие затруднения не останавливали — мы проложили по целине нужные ветки. Атака могла быть произведена лишь на участке между железной дорогой Вержболово-Ковна и рекой Неман. Правое крыло атаки находилось все время под сильной угрозой русских, и эта угроза росла по мере того, как мы продвигались вперед».

8 августа немцы начали планомерную бомбардировку крепости, в этот же день на боевые позиции была доставлена «Большая Берта» — уникальная 420-мм мортира, названная так в честь Берты Крупп — внучки «стального и пушечного короля» Германии Альфреда Круппа. Фугасный снаряд «Большой Берты» весом в 900 кг летел на 14 км и оставлял при разрыве воронку глубиной 4,25 метров и диаметром 10,5 метров. От бронебойных снарядов «Берты» могли спасти лишь железобетонные перекрытия толщиной более 3,5 метров.

На следующий день немцы подняли на штурм гвардейскую пехоту: натиск был настолько силен, что сводный отряд из пограничников и ополченцев 2-й и 7-й Ковенских дружин (около 500 человек) вынуждены были отступить. Однако ранним утром 28 июля этот же отряд в страшном рукопашном бою вернул прежние позиции. В живых из всего отряда осталось только 72 человека.

28 июля Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич прислал коменданту Ковны примечательную телеграмму: «Уверен, что гарнизон крепости с честью будет отстаивать ее и с помощью Божией отразит все штурмы. Твердо на Вас надеюсь, что Вы проявите необходимую твердость, спокойствие и энергию и, когда нужно, личным примером будете поддерживать в войсках гарнизона геройский дух».

Зачем Главковерху потребовалось недвусмысленно напоминать уже пожилому генералу, бывшему ранее комендантом прославленной Севастопольской крепости, о необходимости сохранять «твердость и спокойствие» — остается загадкой. Вероятно, что те телеграммы, которые направлял генерал Григорьев в штаб фронта и Ставку, давали основание усомниться в наличии у него соответствующего настроя.

Наполеону Бонапарту принадлежит очень верное наблюдение: «Крепость, которая не взята за первые три дня штурма, — лучше не брать совсем». Действительно, в последующие дни уже не работает фактор внезапности, осажденные привыкают к разрывам и стонам раненых, потери штурмовых частей стремительно растут, а стойкие защитники все более убеждаются в эффективности своей обороны.

Генерал Карл Лицман. Фото: Библиотека Конгресса США

Семь дней — с 8 по 14 августа — немцы не имели у стен Ковны никакого успеха. Их продвижение гаснет в массированном ружейно-пулеметно-орудийном огне осажденных. Конфигурация русско-германского фронта очень помогала гарнизону Ковны — солдаты генерала Лицмана могли наступать только с одного направления.

Казалось, оборона Ковны складывается успешно: немцы за неделю не могут взять даже внешний обвод цитадели. И вдруг за каких-то 12-14 часов наступает коренной перелом — немцы последовательно захватывают фольварк Януце и укрепленную линию Германишкес (на 13.00 1 августа), а затем, уже в 16.30 врываются на внешнюю линию обороны. К ночи на 2 августа весь первый (внешний) обвод обороны Ковны оказывается в немецких руках.

С учетом несомненного мужества и стойкости русских солдат (например, на 3 августа в сводном подразделении генерал-майора А.К. Кренке из 9 тысяч человек выбыло из строя 6 тысяч), трудно поверить, что столь стремительный успех немцев объясняется только преобладанием германских сил и средств. Можно предположить, что при обороне Ковны имела место та же ситуация, какая случилась некогда в Порт-Артуре после гибели генерала Р.И.Кондратенко: быстрая деморализация верховного командования, повлекшая стремительный развал управления войсками.

Старики редко бывают героями

Исследования в области военной психологии (результаты которых были уже доступны в начале ХХ века) убедительно доказывают: с каждым прожитым годом человек все больше боится смерти. Конечно, бывают исключения, но это единицы. Как видится, Генштаб России сделал огромную ошибку, оставив на высшем посту цитадели, заведомо сжигаемой во вражеском артиллерийском огне, 64-летнего генерала Григорьева.

Как утверждают очевидцы, в ночь на 3 августа он неоднократно терял сознание от гари пороховых газов. Рядом с ним стояли солдаты, офицера штаба — они не теряли сознание, а командир лежал в обмороке. Какой в таких условиях могла быть эффективность управления обороной?

Центральный внутренний обвод Ковны можно было удерживать по крайней мере еще несколько дней. В ночь на 3 августа капитан Василий Биман со своим батальоном неожиданной контратакой выбивает немцев из форта №1. Казалось бы, оборону цитадели еще можно восстановить, хотя бы по внутреннему обводу Ковны. Но тщетно — центральное управление обороной практически прерывается: отдельные форты продолжают стоять насмерть, но уже без поддержки и взаимодействия друг с другом.

Днем 3 августа генерала Григорьева неожиданно не оказалось на боевом посту в цитадели. Позже он расскажет военным следователям, что отправился «за подкреплением». Почему комендант не направил для этой цели одного из офицеров и почему не передал командование своему заместителю — остается загадкой.

Генерал Григорьев обнаружился примерно в 23.00 3 августа в деревне Владыкино — в 12 верстах от цитадели. Этот факт переполнил даже бездонную чашу терпения Фемиды Российской империи: решением Двинского военно-окружного суда с Григорьева сорвали погоны и приговорили к 15 годам каторги.

Командующий 10-й армией генерал Евгений Радкевич в ночь на 4 августа назначил новым комендантом Ковны командира 124-й пехотной дивизии Н.Я. Лопушанского. Восстановить центральное командование в цитадели было уже невозможно, однако генерал Лопушанский смог продержаться еще два дня и вывел из крепости порядка 18 тыс. солдат. Прямые потери русских убитыми и пленными превысили 30 тысяч человек.

Германская открытка: немецкие солдаты заняли Ковно. Изображение: Lietuvos dailės muziejus

По свидетельствам немецких очевидцев, солдаты генерала Лицмана собрали в Ковенской крепости около 15 тысяч тел русских солдат. Их свезли в Ковно к Воскресенскому православному собору и положили в огромную братскую могилу. В соответствии с германскими военными традициями на могиле был поставлен скромный каменный памятник, который был уничтожен советскими политработниками в 1946 году. Сейчас на этом месте нет даже памятной доски.