Распространение ложной информации тоже является тактикой террора. Массмедиа — это могущественные орудия войны. Если государство поддерживает применение тактик террора, то, как правило, оно в большей или меньшей степени контролирует и средства массовой информации. Оксфордский словарь дает такое определение дезинформации: «Дезинформация — это распространение заведомо ложной информации, часто предоставляемой государством или его агентами иностранным властям или СМИ с целью оказать влияние их на мнение или политику» (1).
В бывшем СССР и странах, находившихся под его влиянием, все СМИ находились под контролем государства. Невозможно было сказать ни слова против существующего режима. Система агентуры и разведки работала настолько отлаженно, что оппозиционная идея, высказанная даже в интимной обстановке, могла стоить человеку жизни.
И поскольку в странах социалистического лагеря существовал только один источник «новостей», население научилось следовать программе партии. В то же время люди глубоко понимали, что инакомыслие подавляется посредством террора и доверять можно лишь немногим. В условиях демократии, напротив, население считает, что имеет доступ ко всей информации, даже если это и не так.
Свобода слова и свобода информации являются ключевыми понятиями демократической идеологии, поскольку гарантируют народовластие как основу управления в государстве. Контроль над СМИ небольшого количества частных компаний ставит под угрозу сам принцип демократии. Европейская комиссия по правам человека признала «избыточную концентрацию прессы» нарушением прав, гарантированных статьей 19, и призвала государства предотвращать подобные нарушения (2). В 1983 году в книге «Монополия СМИ» Бен Багдикян писал, что почти все средства массовой информации в США контролируются 50 корпорациями. В издании 1987 года их количество свелось к 29, в 1990-м их стало 14, а в 1997-м —10 (3). В 2000 году шестое издание «Монополии СМИ» засвидетельствовало, что основные СМИ в стране принадлежат всего шести корпорациям. «Именно эта всеохватывающая коллективная власть корпораций с особенностями их корпоративного взаимодействия, унифицированными культурными и политическими ценностями и ставит под сомнение значение роли личности в американской демократии» (4).
Иногда бывает неясно, где кончаются правдивые сведения и начинается дезинформация. Информацию часто интерпретируют так, чтобы она соответствовала нашему мировоззрению, влияла на наше мнение или приводила к конкретным результатам. Неполная правда, дезинформация и Политтехнологии стали неотъемлемой частью информации, а существование всяческих неясностей очень удобно для маскировки дезинформации. Когда откуда-то поступает сигнал, его сложно уловить — обычно существует слишком много шумов, мешающих понять, что происходит. И мы теряем внимание к происходящему. Полуправда и Политтехнологии созданы как раз для того, чтобы дезориентировать нас. Мы это знаем, обсуждаем это и опять не улавливаем суть. Укороченные или искажающие правду репортажи, даже если их создавали с благими намерениями, в итоге лишь увеличивают количество дезинформации, способной к самовоспроизведению.
Можно назвать разные виды дезинформации, начиная от открытого подстрекательства к насилию и геноциду и распространения ложной информации, призванной задеть националистические струнки в душах людей, и кончая намеренным искажением информации для формирования общественного мнения. Главный инспектор ООН по вооружению Ханс Блике, работавший в 2003 году в Ираке, заявил, что администрация Буша оказывала давление на его инспекторов, чтобы добиться более жестких формулировок в их отчетах. Он также сообщил, что сам был объектом грязных кампаний, осуществляемых кое-кем из Пентагона (5). Сейчас США и Соединенное Королевство ведут расследование, пытаясь выявить дезинформацию, ставшую причиной вторжения в Ираи другие представители интеллигенции положили начало возникновению сербского националистического движения и подогревали его в конце 1980-х начале 1990-х. Именно ученые писали о чистоте расы в нацистской Германии. На протяжении всей истории «эксперты» и журналисты становились орудием войны, отравляя общество ложью, инициируя убийства и провоцируя одобрительное молчание. Но мы видели, что возможно и обратное. История знает не один пример того, как журналисты и представители интеллигенции высказывали свое мнение, рискуя жизнью и становясь объектами террора — их преследовали, чтобы избавиться от потенциального или действительного сопротивления насаждаемому режиму.
Изначально Интернет был относительно свободен от политического контроля и не представлял коммерческого интереса. Огромная сеть обмена информацией — необычный, интригующий противовес концентрированной экономической, политической и социальной власти, предоставля отправной точкой для построения анализов и комментариев. Когда ложь укоренилась в сознании общества, любое выражение несогласия или сомнения может быть воспринято как заговор, радикализм или вранье. Если ложь удастся разоблачить, это рассматривают как одиночное явление, которое не ставит под сомнение все остальные взаимосвязанные факты. Дезинформация становится нормой. А правда — своего рода «сопутствующим ущербом».
США бомбили Ирак, основываясь на утверждении, что Саддам Хусейн, безусловно, обладает оружием массового поражения. Когда бомбардировки уже шли полным ходом, начали звучать заявления об освобождении иракского народа и установлении в стране демократии. Возник вопрос: «Так где же то самое оружие массового поражения?» — на который министр обороны Дональд Рамсфельд с широкой ухмылкой на лице ответил: «Саддама мы тоже не обнаружили, но это же не повод утверждать, что его вовсе не существовало». Призывы к тщательной проверке информации об оружии массового поражения были представлены как глупость.
Психологическое измерение: дезинформация и спецслужбы
В популярных СМИ редко рассказывают о применении тактик террора, которые мы обсуждали, — эксплуатации нестабильности, демонизации, дегуманизации, узаконивании, преследовании лидеров, стремлении уязвить «душу» общества, пытках и дезинформации. Как правило, подобные тактики являются элементами секретных «разведывательных» операций наряду с прослушиванием телефонных переговоров и прочими формами слежки. В государствах фашистского толка контроль над средствами массовой информации идет рука об руку с деятельностью секретных служб, использованием слежки и подавлением диссидентов. В демократических странах государственные тактики террора обычно называются «охраной государственной безопасности» и «контртеррористической деятельностью» и находятся вне зоны общественного внимания.
Публичная дискуссия на тему гражданских свобод, дезинформации и «спецслужб» не должна обходить стороной вопрос о психологическом измерении проблемы и о том, как мы участвуем в информационном потоке. Если мы определяем себя как пассивных адресатов информации, мы, по сути, отказываемся использовать свои «спецслужбы», отказываемся самостоятельно наблюдать за информационным потоком и принимать в нем участие.
При вооруженных конфликтах почти всегда блокируются распространение информации и попытки взаимодействия, а также выражение противоположных мнений, обоюдно подкрепляемых «фактами». Обсуждение в обществе зачастую побуждает нас принять определенную точку зрения вместо того, чтобы осуществлять взвешенное взаимодействие. Наша проблема состоит в том, что мы недостаточно дифференцируем и анализируем свои взгляды. Мы останавливаемся на полпути, поддерживая конфликт, вместо того, чтобы вдумчиво обсудить возникшие разногласия. В этом смысле «дезинформация» имеет свойство усиливать сама себя. Наше любопытство, общение и обсуждения не достигают цели, если мы не учитываем внутренних правил, управляющих нашим восприятием информации и нашими эмоциональными реакциями. Когда мы информированы минимально или односторонне, то мы подвержены воздействию дезинформации, которая делает нашу позицию еще более радикальной. Если нам неинтересны глубочайшие чувства, управляющие нашим восприятием и реакциями, мы не способны осознать и выразить свои взгляды при общении с другими. Пока мы не доверяем в полной мере своему собственному восприятию, мы парадоксальным образом остаемся к нему привязанными, теряя способность к полноценной рефлексии.
Дезинформация не сводится к тому, что кто-то вводит нас в заблуждение. Дезинформация — это процесс, в котором мы часто изолируем себя и неосознанно участвуем в насилии. Мы изолируем себя от своего прошлого, друг от друга и от участия в мировых событиях в настоящий момент. Дезинформация имеет свойство воспроизводить себя до бесконечности. Чтобы приступить к ее разоблачению, необходим процесс в широких общественных масштабах, что-то вроде Комиссии правды, которая помогла бы человечеству выпутаться из своих историй. Для этого нам потребуется нечто большее, нежели информация. Нам нужен доступ друг к другу в наших сердцах, в личных отношениях и в сообществе.
